Есть вещи, которые я не понимаю. Какие-то, наверное, со временем пойму, но, боюсь, что некоторые не пойму никогда.

Когда я только собиралась переезжать в Чехию, многие меня предупреждали: чехи не любят русских. Почему? За советские танки в Праге в 1968 году. Меня тогда еще в родительских планах не было, а теперь меня за это не любят? У чехов к русским (как водится, мы все здесь русские, даже те, кто говорит на армянском) действительно несколько предвзятое отношение. Особенно в Карловых Варах. Не уверена, что это имеет отношение к танкам в 1968 году – скорее, к тому, что мы здесь сильно «понаехали». Но 1968 год в Чехии действительно не забыт и, похоже, не прощен. По крайней мере, когда совсем недавно в Москве арестовали очень немногочисленную группу людей, вышедших на Красную площадь по случаю очередной годовщины ввода советских войск в Чехословакию, официальная Прага отозвалась негодованием. Узнали ли об этом, что называется, простые чехи? Вряд ли им сейчас до этого – у них едва наметившийся выход из затянувшейся рецессии, предстоящие в октябре парламентские выборы и озабоченность завтрашним днем. Во вчерашний оглядываться как-то недосуг. Но оглядывание назад – это ведь политика, правда?

С этим оглядыванием связано еще одно мое непонимание. Танки в Праге – это неправильно, это страшно, и это преступление. Но формально Чехословакия оставалась независимой страной, и юридически ее суверенитет был сохранен. В 1938-1939 годах Чехословакия лишалась сначала частей своей территории, а потом и вовсе прекратила существование как независимое государство, оказавшись оккупированной нацистской Германией. Почему же к немцам чехи относятся с куда большей симпатией, чем к русским? Нет, поймите меня правильно: я не призываю чехов невзлюбить немцев, я призываю оставить в стороне эмоции.

Потому что вот еще одну вещь я не понимаю. В Карловых Варах есть воскресный рынок, что называется, «блошиный» (кстати, а в Минске такой есть? жаль, если нет – чудесное времяпрепровождение для раннего воскресного утра). На городской стадион с 7 утра (а часто и раньше) стекаются толпы торгующих (в основном цыган) и покупающих (в основном славян). Как говорят англичане, «что для одного – мусор, для другого – сокровище». В этом и есть смысл такого рынка: поглазеть на бывшие в употреблении вещи, задешево купить что-то понравившееся (если повезет, потом в интернете обнаружить, что это стоит куда дороже), но куда важнее – туснуться, выпить обжигающего кофе (а можно и чего покрепче), поболтать со знакомыми, потому что в воскресное утро здесь собираются все не слишком многочисленные Вары.

Среди выставленных на продажу вещей встречается настоящий антиквариат – дорого. И вот уже не первое воскресенье я прохожу мимо одного торговца, вокруг которого всегда толпится народ. На его столе – реликвии Третьего рейха: офицерские (в том числе офицеров СС) кортики, награды, отличительные знаки и так далее и тому подобное. В прошлое воскресенье видела еще одного торгующего подобными вещами: за немецкую каску он просил около 100 долларов. Если поторговаться – немного скинет цену, но не слишком: такой товар почему-то всегда в цене. Вещей с хищным орлиным профилем и свастикой – немало, и стоят они недешево.

Тот стол, вокруг которого всегда народ, держит цыган с толстой золотой цепью на шее. Мне это не понятно: при третьем рейхе цыгане, как и евреи, пережили свой Холокост. Почему сегодня они, не стесняясь, торгуют вещами, за продажу которых в 30 км к западу отсюда, в самой Германии, предусмотрено наказание? Почему у них покупают? Стали ли вещи, принадлежащие эсэсовцам и прочим палачам, обычным антиквариатом? Или все-таки это нечто большее? Запретное (как минимум в Германии), а потому вожделенное? Лично мне было бы страшно иметь такие вещи в своем доме. У меня оба дедушки погибли в войну, и в школе мне хорошо преподавали историю. Я считаю, что покупать, хранить и выставлять такие вещи напоказ – стыдно. Или я оперирую отмершими понятиями?

Помню, как почти задохнулась от возмущения, увидев в сувенирном магазине пекинского арт-района «798» майку по мотивам ресторанов фаст-фуда KFC. Вместо веселого полковника на меня смотрел Адольф-исчадие-Гитлер, а майка весело называлась Hitler Frying Citizens («Поджаренные граждане Гитлера» вместо девиза KFC Kentucky Fried Chicken, «Жареная курица из Кентукки»). Здесь же продавались открытки и магнитики с тем же веселым названием (не KFC). Можно, конечно, сказать, что китайцы не знакомы с нацизмом, но что бы сказали китайские туристы, если бы где-нибудь в Германии увидели майку, обыгрывающую, например, эксперименты японских военных по глубокому замораживанию живых людей? Эксперименты эти, напомню, проводились над китайцами и попавшими в японский плен советскими солдатами.

Я не понимаю, как и почему это становится возможно в наше время. Или все дело именно в нем – во времени? Оно лечит? Но кого? И должны ли мы вылечивать свою память? Или, точнее – должны ли мы избавляться от памяти? Но что с нами тогда в этом случае станет? Я не понимаю…

Опубликовано 14.09.2013 в газете «СБ – Беларусь сегодня» (www.sb.by)