Нет, я не буду писать про то, почему я не смотрю «Евровидение» (хотя я его не смотрю). Я бы его, может быть, и смотрела, если бы не вся эта свистопляска каждый год: ах, наши, ах победят или провалятся? (Хочется, конечно, чтобы победили, но я смотрю на вещи реально, а иногда так и вовсе цинично). Я бы хотела смотреть «Евровидение» просто как качественное телевизионное шоу, которому соревнование добавляет перца, но не зовет на баррикады. Наверное, потому что мне уже не хочется на баррикады. Особенно если песенные. И нет, не возраст тому причиной. Вон посмотрите на Эдуарда Ханка: ему 77, а он все на баррикадах. Они ему и строить, и жить помогают.

Но вернемся на наши баррикады, в смысле – к «Евровидению». Вы вот, небось, думаете, что нынешнее – самое политизированное в истории? Ну, с учетом отказа представительнице России Юлии Самойловой принять участие в конкурсе? Но ведь песня-победительница прошлого года «1944» украинской певицы Джамалы была не менее скандальной. Как и ее победа: зрители на первое место поставили россиянина Сергея Лазарева, жюри – австралийскую певицу Дами Им, а победила в итоге Джамала и Украина. И если это не скандал, то что? Между прочим, правила «Евровидения» запрещают «лирику, выступления, жесты политической и подобной природы». Так что в прошлом году организаторы знали, на что шли. И в этом знали тоже. А помните, как оскандалилась на «Евровидении» Верка Сердючка, певшая то ли «Лаша Тумбай» (как утверждал сам Андрей Данилко), то ли «Раша Гудбай» (как послышалось очень многим в России)? Так что скандал этого года – далеко не первый в российско-украинских песенных отношениях. Но конкурс это делает интереснее: чем больше скандалов, тем шире аудитория. Это вам любой специалист по пиару скажет.

Но тут, конечно, важно не переусердствовать в схожести песенных ритмов и слов. Когда в 2009 году грузинская группа попыталась представить на конкурсе песню «Put In Disco» (что звучит «пут ин диско»), страну дисквалифицировали. Уж слишком припев «We don't wanna put in» показался похожим на «Мы не хотим Путина». А в условиях конкурса – вы помните? – «никакой политики!». Иногда организаторы относятся к собственным правилам всерьез.

Но если вы подумали, что политика только в последние годы стала вмешиваться в «Евровидение», то снова ошиблись. В 1960-е диктаторский режим генерала Франко приложил максимум усилий, чтобы конкурс сначала выиграть, а потом провести у себя. Сцену проектировал сам «великий и ужасный» Сальвадор Дали. А все для чего? Именно: для пиара. Франко нужен был позитивный имидж своей страны в Европе. Это и всем другим сейчас нужно. Просто некоторым странам (да простит меня Украина) на определенных этапах своего развития это нужнее, чем другим. Для кого-то это просто пиар и деньги, а для кого-то – пиар политический. Ну, и деньги, само собой, тоже. Знаете, кто больше всех потратил денег на организацию у себя Евровидения? Азербайджан в 2011 году. Но потрачены деньги были не зря: Европа сильно впечатлилась и возможностями, и гостеприимством. Позитивный имидж.

Когда Эстония первой из бывших советских республик выиграла «Евровидение» в 2001 году, она использовала этот факт по полной программе, создавая новый образ своей страны, «недавно освободившейся от тоталитаризма». «Мы освободились от Советской империи через песню, –  сказал  радостной толпе тогдашний премьер-министр Март Лаар и добавил, намекая на переговоры о вступлении в ЕС: – Теперь мы пропоем наш путь в Европу». И ведь пропели! У вас возникли параллели с нынешним конкурсом в Киеве? Ну, это вы сами догадались, я ни при чем.

В 2015 году Армения, чтобы отметить 100-летие геноцида армян в Оттоманской империи (тогда было истреблено почти полтора миллиона армян, и многие европейские страны официально признают этот факт геноцидом) отправила на «Евровидение» группу «Генеалогия», состоявшую из армян, живущих на пяти континентах (нет, ни Шарля Азнавура, ни Шер, ни даже Ким Кардашьян среди них не было), с песней «Посмотри в лицо тени». Жюри песню (или ее политический подтекст?) не оценило. Как не оценило спетую в 2010 году на ту же тему (95-летие геноцида) песню «Абрикосовый камень». В этом году Армения решила обойтись без политики и отправила в Киев певицу Арцвик, поющую о любви. Букмекеры ее высоко оценивают. Возможно, за нее будет голосовать Шарль Азнавур и армянская диаспора, разбросанная по Европе. На «Евровидении» это называется «дружеское голосование» и особенно этим славятся Балканские страны, которые частенько голосуют не за качество песни, а за качество дружбы с соседними (и не только) странами. Для того чтобы бороться с феноменом «дружеского голосования», в 2009 году к зрительскому голосованию добавили профессиональное жюри. Но если вдруг случится такое, что две или больше стран получат одинаковое число голосов, как это случилось с тем самым «Евровидением» в Мадриде в 1969 году, о котором так долго мечтал генерал Франко, и в котором оказалось сразу четыре победителя – Великобритания, Испания, Нидерланды и Франция, решающее слово останется за зрителями.

Так что каждый голос имеет значение. Особенно если вы в это верите. «Евровидение», как вы, наверное, уже поняли, это не только про песни, музыку и любовь. Это еще и про активную жизненную позицию. Кажется, так это называлось в моем советском (и очень песенном) детстве.

Фото РЕЙТЕР

Опубликовано 12.05.2017 в газете «СБ-Беларусь сегодня» (www.sb.by)