Владимир Вишневский в своей мастерской

С этим апостолом я уже знакома. В хитоне до колен, со свитком в руках, он стоит босыми ногами на орле, парит вместе с ним, и никакие колебания воздуха – ни сильный ветер, ни даже шторм – не могут прервать его полет. Взгляд его строг и даже грозен, свиток в руках – «Откровение», Апокалипсис. Это апостол Иоанн, рассказавший миру о его конце, испугавший всех, кто «Откровение» прочитал. Если вы испытали трепет, глядя в его глаза – значит, художник добился того, чего хотел. Я испытала этот трепет еще когда Иоанн был в набросках, стоял в мастерской своего создателя Владимира Вишневского и только собирался взлететь. Я смотрю на него, как на старого, хоть и очень строгого, знакомого и рассматриваю гравюры по соседству – все они выполнены для изданной в этом году в Петербурге книги «Соборные послания апостолов». «Добрае, добрае выданне, – говорит Вишневский, показывая на книгу. – Нямецкая скура, выдатная якасць паперы». Хотя главное в этой книге, конечно, не скура и папера, какими бы якаснымi они ни были, и даже  не текст, ставший отправной точкой, а гравюры. Потому что гравюры Владимира Вишневского всегда завораживают, будят воображение и заставляют думать, думать, думать…

Апостолы, иллюстрации к книге «Соборные послания апостолов», апостол Иоанн – второй справа в верхнем ряду

Эскиз апостола Иоанна к книге «Соборные послания апостолов» в мастерской художника (2017)

Мы познакомились три года назад, когда «СБ» совместно с Посольством Беларуси в Чехии и галереей Анны Трафимович «Арт Плац» проводила в Праге выставку белорусской графики, посвященную 500-летию белорусского книгопечатания. Это была выставка трех графиков, двумя другими ее участниками были Валерий Славук и Роман Сустов. У Вишневского много работ на темы белорусской истории и культуры – кроме Скорины здесь и Адам Мицкевич, и Василь Быков, и Владимир Короткевич, и Грюнвальдская битва, и Дзяды, и Чернобыльская пьета, и «Полоцкие напевы», ставшие плакатом к тому пражскому вернисажу. Сейчас все эти работы собраны вместе в Национальном художественном музее на выставке «Лестница в небеса». Там я и встретила знакомого апостола Иоанна.  

«Пьета Чернобыльская»

«Дзяды»

Заходишь в музей – и сразу видишь их: четыре огромные фигуры, застывшие – лишь на мгновение: «Давай, мастер, давай, нет времени позировать!» – в движении, рвущиеся с листа, с плаката, из мира. В небо, в небо. Художник Вячеслав Павловец говорит: «Это же все вручную, какое владение техникой!».

Техникой Владимир Вишневский владеет виртуозно. Хотя правильнее сказать – техниками. Потому что на выставке не только графика, но и акварели, и скульптуры – из дерева, камня и металла. Мастеру все под силу.

Скульптура «Туга» (Печаль)

Благодаря Вишневскому я увидела, что высокие дома, в которых мы живем, на самом деле – птичьи клетки. Это часто у него повторяющийся образ: люди в клетках. Однажды, уже после визита в его мастерскую, я ехала на автобусе по активно застраивающемуся району Минска. И смотрела на каркасы домов, вернее, сквозь них – и увидела именно то, что показывает Вишневский: клетки. Скоро эти каркасы наверняка закрыли, квартиры купили те, кто о них мечтал, свили там свои гнезда… Стоп, снова птичья аналогия. Теперь, когда я вспоминаю про клетки, в которых мы живем, думаю о том, что их двери на самом деле открыты, и только от нас зависит, вылетим ли мы на свободу.

А еще у Владимира Вишневского очень разные женщины – некоторые совсем без лица, но у всех одна фигура.

«Женщна-волчица»

«Женщина-пантофель»

«Женщина-птица»

«Женщина-волчица» в мастерской художника, на заднем плане видна «Женщина-пантофель»

У женщины-птицы, у женщины-волка и даже у женщины-пантофли. Приглядываюсь к его жене Екатерине – она, не она? Улыбается, но молчит. А я думаю, что все художники, и Вишневский не исключение, знают про нас, женщин, нечто такое, что мы о себе сами не всегда знаем. Или не хотим знать. Но даже если и не хотим, все равно чувствуем, что в нас есть все это сразу – и хищная волчица, и птица, готовая улететь из клетки, и даже пантофель, готовый обнять (принять?) чью-то ногу. В нас есть все (сразу или разные образы приходят к нам в разном возрасте?), а у Вишневского есть все мы. Он мыслит символами и знаками (у него и серия такая – «Знаки» – есть), разгадывать которые – неимоверное удовольствие, но серьезная работа.

«Реквием Грюнвальду» (серия «Знаки»)

С годами его образы становятся более мощными, динамичными. Может быть, потому, что он вырос на углах и крыльях: «В нашей деревне (Вишневский родом из Болотчиц Слуцкого района – И.П.) каким-то чудом сохранились две ветряные мельницы с удивительными механизмами и множеством различных приспособлений, словно специально придуманных для наших детских игр и забав. Особенной смелостью казалось нам, повиснув вниз головой и вцепившись руками в решетки, сделать полный круг на крыльях ветряка». Он до сих пор несется с ветром наперегонки – вверх, вверх, к небу. Иногда ему помогает орел – тот самый, на котором стоит босыми ногами апостол Иоанн.

Попробуйте сами разгадать знаки и символы, которые Владимир Вишневский так щедро рассыпает по своим работам – его выставка в НХМ работает до 29 ноября.

На открытии выставки Владимира Вишневского в НХМ

Фото автора и Михаила ПЕНЬЕВСКОГО

Опубликовано в газете «СБ. Беларусь сегодня» (www.sb.by)