Когда в немецком городе Галле правый экстремист пытался проникнуть в синагогу, а потом расстрелял двух прохожих, это многих потрясло. Действия нападавшего были квалифицированы как «правоэкстремистская террористическая атака» преступника-одиночки. Главный вопрос: насколько он одинок? Увы, даже министерство внутренних дел Германии признает: правых экстремистов становится все больше, многие из них готовы к атакам. И оружие у них для того, чтобы любую атаку сделать смертельной, есть.

Правые экстремисты вооружаются. В 2018 году они совершили 235 преступлений с применением насилия, а когда полиция проводила расследование, то обнаружила у них более тысячи единиц оружия, в том числе боевое и взрывчатку. «Увеличение количества обнаруженного оружия у правых радикалов тревожит», — заявил министр внутренних дел Германии Хорст Зеехофер. Еще бы! Тревожит не только его, и не только количество оружия. Глава Центрального совета евреев Германии Йозеф Шустер считает, что в последнее время сдвинулись границы допустимого: то, что раньше боялись произнести вслух, теперь стали заявлять во всеуслышание. Например, отрицание Холокоста в Германии – уголовное преступление, и в центре Берлина стоит внушительный памятник еврейским жертвам нацизма – чтобы новые поколения помнили о преступлениях отцов. Но  то ли немцы (не все, конечно) устали каяться и помнить, то ли по другим причинам, но вот нашлась женщина, которая Холокост отрицает. Громко, всенародно. Такие и раньше, конечно, были, но говорить об этом вслух не рисковали не только из-за статьи в уголовном кодексе, но из-за всеобщего неприятия: знакомые потом руки не подадут. Но сегодня она говорит громко, и есть политики, которые ее защищают – из правой партии «Альтернатива для Германии». И это уже по-настоящему тревожный звонок. А вот то, что и женщина эта, и город Галле находятся на территории бывших «Восточных земель» –  повод для размышления федеральных политиков и чиновников: почему правые и экстремистские настроения сильнее именно там? Накануне 30-летия падения Берлинской стены размышлений и разъяснений (и спекуляций, конечно, тоже) на эту тему особенно много. Справедливости ради отмечу: ведущие германские политики позиционируют себя очень четко: Холокост – был, это тяжкое преступление наших отцов, в развязывании Второй мировой войны виновата Германия, и только она. И эта позиция вызывает огромное уважение: вся нация и каждый отдельный человек прошли сложный путь, чтобы к ней прийти.

Но что-то все-таки изменилось. И министерство внутренних дел Германии отмечает, что организаций с крайне правыми взглядами становится больше. Есть, например, «рейхсбюргеры» – люди, которые отрицают существование ФРГ и считают, что страна оккупирована западными союзниками. Есть «идентаристы», выступающие за «этноплюрализм». Если вам кажется, что это звучит вполне невинно, вам только кажется: «идентаристы» полагают, что у каждой нации есть собственное жизненное пространство, где ей и положено жить. Так что в Германии нет места не только беженцам из Сирии и Африки, но и, например, полякам с боснийцами. Ну, а слова «жизненное пространство» для моего белорусского уха звучат, по понятным причинам, пугающе. Есть «Союз соплеменников» – своего рода культурная площадка, которая, по информации ведомства по охране Конституции (спецслужба, занимающаяся внутренней безопасностью), приобщает к националистическим (многие говорят – расистским) идеалам семьи с детьми. То же ведомство констатирует: в Германии сегодня почти 13 тыс. неонацистов и правых активистов (для сравнения: исламских экстремистов почти 11.5 тыс.).

Спецслужбы просят более широких полномочий для «прочесывания» интернета – будут искать там признаки радикализации. А еще хотят создать центральный интернет офис для борьбы, а, по возможности, и предотвращения преступлений. «Сначала слова, а потом поступки», - говорит Йозеф Шустер о том, как убивает ненависть. Но означает ли это, что если следить за словами, поступков станет меньше?

Опубликовано в «Народной газете» (https://www.sb.by/ng/)