Толковый словарь Ожегова определяет “диаспору” как “людей одной национальности, живущих вне страны своего происхождения”. Я живу в Китае уже 11 лет, китайцы часто называют меня “Lao Beijing Ren” – “старая жительница Пекина” (но к возрасту это не имеет никакого отношения). Таких белорусов, как я, по данным нашего Посольства, в Китае как минимум 150 человек, и с каждым годом становится все больше.

Китай вообще привлекает иностранцев. Как показали итоги переписи населения 2010 года, постоянно живущих здесь иностранцев оказалось 600 тысяч. Живем мы в основном в крупных городах – Пекине, Шанхае и Гуанчжоу. Хотя для белорусов, например, “городом компактного проживания” оказался Далянь (провинция Ляонин). Там в сентябре 2010 года даже образовано белорусское землячество, объединившее 52 человека (в основном, студентов). Кстати, студенты – это самая большая группа белорусов Китая.  

Хотя, конечно, не только ими прирастает белорусская община. Например, “белорусский след” легко прослеживается – где бы вы думали? – в китайских средствах массовой информации. Вот, например, канал Центрального телевидения Китая (ССТV) на русском языке. Когда он только начинал свое вещание в сентябре 2009 года, самый первый эфир вела белоруска Алеся Корзун. Сегодня на телеканале работает пять белорусов, и это, как мне сказали, не предел. Все дело в репутации. Сначала белорусов было только двое –Алеся Корзун и работающая за кадром Алла Мальцева (приехала в Пекин с китайским мужем). Они зарекомендовали себя отличными профессионалами и надежными работникам. В результате белорусов на ССТV становится больше, скоро и там можно будет создавать землячество и петь под Рождество колядные песни. Которые, кстати, прекрасно знают на Международном радио Китая – там есть Белорусская редакция, которая делает новости на белорусском языке. Для того, чтобы все это выглядело по-настоящему профессионально, пригласили наших специалистов, так что теперь и на Международном радио Китая есть двое белорусов. Вот так неожиданно для многих (а, может, и для самих себя) белорусские журналисты оказались востребованными китайскими СМИ.

Белорусы заметны и в культурном ландшафте. Лет семь назад в морозном (-30 – совершенно обычное дело) Харбине, где фестиваль снежных и конкурс ледовых скульптур – самое заметное событие туристического сезона, я встретила команду белорусов. Нарядившись (не красоты ради, а тепла для) в традиционные для северных китайцев ватные бушлаты защитного цвета и решительно взяв в руки пилы, они рождали скульптуру из льда. В число призеров, правда, не вошли, но не остались незамеченными. И сегодня работы Виктора Копача и Максима Петруля можно увидеть в самых разных уголках Поднебесной. Здесь это вообще весьма распространенная практика, когда какой-либо город приглашает на месяц сотню скульпторов со всего мира, чтобы они создали новую достопримечательность – Парк скульптуры. Самый большой такой парк (даже не в Китае, а в мире, это подтверждено дипломом ЮНЕСКО) находится в Чанчуне – городе-побратиме Минска. Есть там скульптуры и Виктора Копача, и Максима Петруля, и других белорусских скульпторов.

Если же вернуться в Харбин (не всегда морозный), то должна сказать, что это один из немногих китайских городов, где название нашей страны вызывает моментальное узнавание и радостный возглас: “Беларусь! Конечно! Замечательная страна!”. Мы были там летом, и практически все чиновники, с которыми довелось общаться, у нас или уже побывали, или собирались, и о стране и людях отзывались очень тепло. Во многом такая ситуация сложилась благодаря двум совместным предприятиям, которые работают сегодня в Харбине – “Дунцзин-Гомель” (с заводом “Гомсельмаш”) и “Дунцзин-Минск” (с Минским тракторным заводом). Китайский партнер у них один – группа компаний “Дунцзин”, и ее владелец Чжан Дацзюнь говорит, что “очень уверен в дальнейшей перспективе”. На СП работают и белорусы – в основном вахтовым методом: приезжают специалисты с “Гомельмаша” и МТЗ и пару месяцев работают бок о бок с китайскими коллегами – рассказывают о технике, помогают ее налаживать, испытывать, а потом и эксплуатировать. Языковой барьер, конечно, присутствует, но как сказал один гомельчанин, подходя к комбайну с внушительным разводным ключом: “Это ж техника, она везде одинаково устроена, механик механика всегда поймет”. Вот такие у нас специалисты – неунывающие.

Отношения между Китаем и Беларусью нередко называют “идеальными” – но чтобы они были такими в политике и экономике, они должны стать такими прежде всего на межличностном уровне. А этот процесс не такой прямолинейный и куда более длительный, чем создание, например, совместных предприятий. На мой (конечно, пристрастный) взгляд, сейчас происходит любопытная с точки зрения истории вещь – в Китае формируется белорусская диаспора. Причем уже появились белорусы во втором поколении – дети совместных браков.

Михаил Пеньевской, живущий в Пекине 18 лет, так объясняет привлекательность Китая: “Самая главная причина – нам здесь комфортно: ментально, материально и социально. Вот возьмите такую простую штуку – солнце. Количество солнечных дней в Китае намного больше, чем в Беларуси. Ты встаешь, солнышко светит – и настроение уже позитивное, даже если это зима или осень. Китай дает нам возможность комфортно жить и развиваться. Что-то передавать, чему-то учиться, узнавать новое. И прогресс в экономике позволяет практически каждому найти свое место в этом процессе”. Так что белорусы пустили в Китае крепкие корни.

Настя Евец: как попасть в историю

Настя Евец, родилась в Гродно, живет в Пекине 4 года, закончила учебу, начинает работать

Журналистская судьба свела меня с Настей Евец в 2007 году. Тогда мы делали репортажи о подготовке к Олимпиаде-2008 в Пекине, и однажды приехали в начальную школу, которую «закрепили» за нашей национальной сборной: дети должны были принимать участие в церемонии подъема белорусского флага в Олимпийской деревне и других мероприятиях. Заходим в класс, а юные китайцы старательно выводят: «Мы, беларусы, мiрныя людзi, сэрцам адданыя роднай зямлi…». Картина – завораживающая: с указкой вместо дирижерской палочки над классом возвышается совсем молодая огненно-рыжая девушка и уверенно руководит хором человек из пятидесяти, по ходу поясняя (по-китайски, конечно) и про «мiрных людзей», и про все остальное, о чем поется в нашем гимне. Это и была Настя – и с тех самых пор мы дружим: мне интересно наблюдать за ее стремительно разворачивающейся жизнью. 

Участие Насти в Олимпиаде-2008 не ограничилось детским хором, она стала олимпийским волонтером, и работала переводчиком белорусской сборной. Это было незабываемое время: без сна, без отдыха, когда даже поесть некогда. Но вот это ощущение – «Я на Олимпиаде! Внутри!» – перебивало все трудности. Олимпиада пролетела, как один день, принесла множество друзей и еще больше впечатлений. «Я попала в историю!» – кричала эмоциональная Настя, показывая фотографии со звездами спорта.

А дальше наступили будни, хотя серыми назвать их язык не повернется. «Меня захватила перспектива наблюдать развитие этой страны изнутри, –  говорит Настя. – Мне кажется, нет такого другого места как Китай, где бы так расширялись твои горизонты. У меня множество друзей из разных стран мира – где еще я бы всех их встретила? Этим летом ездила в Германию – погостить у ребят, с которыми здесь познакомилась. Пару лет назад была в Париже – фантастическое ощущение! – тоже по приглашению друзей. Здесь возникает это ощущение, что весь мир – твой дом, и ты можешь очень-очень многое».

Как показывает Настин опыт, при определенной настойчивости и неограниченной активности и невозможное – возможно. “Я была так счастлива, когда увидела Олимпиаду изнутри, а теперь я смогу побывать внутри Всемирной выставки!” – с восторгом рассказывала она мне в 2010 году. В Шанхае готовились к приему Всемирной ЭКСПО, и Настя не могла упустить возможность снова оказаться в истории. Опыт обещал быть грандиозным и не обманул: шесть месяцев в Шанхае, работа в национальном павильоне Беларуси (причем в этот раз не бесплатно, что для студентки, самостоятельно оплачивающей свою учебу, имеет значение) и – безграничное международное общение. “Это был такой опыт! Такой опыт… - говорит Настя сегодня. – Были моменты, когда хотелось все бросить и сбежать, настолько тяжело давались некоторые вещи, но, с другой стороны, где еще я за полгода смогла бы увидеть весь мир? Мы танцевали сальсу в бразильском павильоне, танго – в аргентинском, плакали над польскими фильмами – где? Конечно, в польском. Весь мир за полгода! А друзей сколько!..”. Про трудности (не перевода – общения) с китайскими посетителями белорусского павильона (а их, между прочим, оказалось в пять раз больше, чем планировали – пять миллионов), о которых она мне рассказывала тогда, сегодня прочно забыто. Потому что по-настоящему помнится действительно только хорошее: “Каждый месяц к нам в павильон приезжали музыкальные и танцевальные коллективы из Беларуси. Это было так здорово! Китайцы были в восторге, смотрели, аплодировали, только что в пляс не пускались. Мы, кстати, тоже. Дома не всегда найдешь возможность сходить на концерт, а тут – пожалуйста, смотри сколько хочешь. Так вот, на последнем своем выступлении перед отъездом они обязательно пели для меня мою любимую песню из их программы – мне было так приятно! В этот момент я точно знала, что хорошо поработала”.

Сегодня Настя – на перепутье. Годы учебы – позади, диплом на тему “Культурные отношения между Беларусью и Китаем и тенденция их развития” защищен с отметкой “выдающийся”, экзамен HSK, оценивающий знание китайского языка, сдан на самый высокий уровень. Начинается работа. Несколько лет Настя преподает английский язык в китайских школах (скорее, на волонтерских началах – работать с детьми ей понравилось еще когда она учила маленьких китайцев петь белорусский гимн, да и опыт – необходимая строчка в любом резюме). При этом далеко не все коллеги-преподаватели знают, что она родом из Беларуси, думают, что “откуда-нибудь из Англии или Америки, – смеется Настя и поясняет: – все ведь стремятся иметь в преподавателях “носителя языка”, и даже не догадываются, что для меня английский – не родной”. Предложений работать преподавателем – много, Китай еще до конца не познан, не все истории, в которых можно было бы поучаствовать, сбылись, поэтому Настя остается здесь, в Пекине.

“Знаешь, мое мнение о Китае – как планы на будущее, меняется чуть ли не каждый день, – сказала она во время нашей недавней встречи. – Утром распахиваешь окно в надежде сказать солнцу “С добрым утром!”, а тебя приветствует пелена смога. Все, сегодня Китай я не люблю. В тесном вагоне отдавили все ноги – и как я тут живу?! На улице повсюду расцвели магнолии – и где я еще такую красоту увижу? Китайский ребенок улыбнулся и сказал: “Хеллоу!” – ну как их можно не любить? Как сказал один мой друг, “у меня с Китаем отношения любви/ненависти”. Я  с ним согласна. Однако после всех лет жизни здесь, люблю я его определенно больше”.

Когда я думаю про Настю Евец, мне приходит в голову одно главное определение – человек мира. За такой молодежью – активной и позитивной – будущее. Наше общее будущее.

Вадим Сугак: любопытство до Пекина доведет

Вадим Сугак, родился в Орше, в Пекине 3 года, учится

С Вадимом мы долго решали, где встретиться – во время занятий тайцзицюанем (но разве ж там поговоришь?) или в другом месте. Решили в кофейне – это, конечно, не очень по-китайски (китайцы, как известно, предпочитают чай), но зато “шуфу” – уютно и удобно. Прежде чем съесть чизкейк, Вадим его фотографирует. Увидев мой недоумевающий взгляд, объясняет: “Девушка одна недавно уехала из Пекина в Беларусь, она здесь три месяца моделью работала. Вот готовлю список из десяти вещей, по которым она будет скучать. По хорошему чизкейку – точно будет”.

Вадим для меня в некотором смысле – человек-загадка. Тайцзицюань, китайский язык, модельный бизнес – это все о нем. А если нужно подобрать одно слово, объясняющее, как он оказался в Поднебесной, это будет, скорее всего, любопытство.

Все началось с …чая: “У меня появился друг Андрей, - вспоминает Вадим, - который профессионально занимается китайским чаем. Причем не продает, потому как считает, что если начнет заниматься этим как бизнесом, то пропадет интерес к чаю как к искусству. Он относится к этому действительно как к искусству – дегустирует разные сорта, пишет рецензии, участвует в семинарах… Знаешь, это такие люди… ну, фанаты. У него есть погреб для хранения, разные чаи требуют разной температуры и степени влажности – как вино. Мне было интересно, чем китайский чай отличается от другого, и я периодически к нему захаживал – попробовать чай, пообщаться”.

Потом оказалось, что не чаем единым жив интерес к Китаю. Вадим начал в Минске заниматься тайцзицюанем: “Мне просто было интересно, что это такое”. Потом возник новый интерес – а можно ли, в принципе, выучить китайский? “У меня было много времени по пути от дома на работу, - вспоминает Вадим о событиях восьмилетней давности, - и я подумал: почему бы это время не использовать для того, чтобы поучить язык? Ну, хотя бы начать, посмотреть, ведь это иероглифы, это совсем другое. Потом пошел на курсы, причем они были, наверное, единственные в Беларуси – при лингвистическом университете. Это был первый эшелон людей, которые интересовались Китаем. Это не то что теперь, когда чуть ли не в каждом учебном заведении есть курсы китайского – мы тогда были первопроходцами, и это было что-то сверхъестественное”.

Тогда Вадим, закончивший факультет прикладной математики Белгосуниверситета, работал в компании МТС – неплохо, по его словам, зарабатывал, но вот хотелось в жизни перемен. Знаете, есть категория людей с этим удивительным чувством и желанием нового – перемены мест, людей и жизненных стратегий. Похоже, Вадим как раз из таких: “Все хорошо было, но я понял, что надо в 30 лет что-то менять. Например, поехать в Китай, поучить язык, а потом будет видно”.

- Почему именно в 30 лет?

- Ну, это такое время, к которому надо как-то определиться со своими дальнейшими целями. Что-то будоражило меня – или не то делаю, или не там нахожусь. Это такое внутреннее ощущение, что что-то идет не так, а если дальше продолжать, то вроде бы все будет хорошо, но все равно как-то не так. Даже не знаю, почему. Вот взял – и рванул сюда.

Что тут скажешь – решительно. На такой шаг не каждый способен – в чужую страну, где тебя никто не ждет, не знает, где никому нет до тебя дела. Это, конечно, крутой экстрим – проверить себя, свои способности выживать, меняться, прогибаться под мир и прогибать мир под себя.

- Тяжело было? – спрашиваю, хотя ответ на этот вопрос кажется очевидным.

-  Житейские, бытовые проблемы – да. Не с людьми, а найти квартиру, например – здесь много нюансов. У нас так, назовем его, западный менталитет – у нас все по логике, а здесь все вокруг логики крутится. Тяжело было из-за этого.

- Китайцы сильно отличаются от нас? Их уклад жизни, образ мышления?

- Образ мышления – да, привычки и психология – конечно, да. Но в Беларуси у меня было несколько знакомых китайцев, так что, в принципе, я был подготовлен. Шарахнуло, конечно, но не сильно. Ну, и еще – мы, белорусы, такие терпеливые… Это помогало.

Сегодня Вадим учится про программе МВА (международное бизнес-администрирование) в Народном университете Китая (кстати, обучение идет на английском языке). Причем учится бесплатно – подал документы на образовательный грант, сдал экзамены, и по результатам от платы за обучение его освободили. Вот так: знай наших!

Вадим постоянно рождает новые идеи. Сначала пытался организовать в социальных сетях группу “Белорусы в Китае”, но затея провалилась – не по Вадима вине, а из-за свойственной (с его точки зрения) живущим за границей белорусам пассивности и нежелания объединяться по национальному признаку. Сейчас он наряду с учебой занят новым, куда более, с его точки зрения, перспективным проектом – модельным. В основе его – востребованность иностранных лиц на китайском рекламном рынке. “Русскоязычных, в том числе белорусов, здесь достаточно много, – с удовольствием рассказывает Вадим о своем детище, – поэтому я и подумал: почему бы не объединить всех этих людей и не сделать такой проект, чтобы китайские агенты и рекламодатели могли нанимать славянские лица через нас? В Китае, с моей точки зрения, нашим людям не хватает общего информационного поля – информацию передают по знакомству. Это не очень хорошо, потому что позволяет многим агентствам манипулировать иностранцами и занижать цены”. Эта работа для Вадима – совершенно новое поле, никогда ничем подобным он не занимался: “Но так получилось, что по жизни меня окружали люди из этой сферы – модели, дизайнеры, фотографы. Возможно, судьба толкала меня, намекала, что мне нужно, и в конечном счете у меня как-то очень быстро все пошло. А еще мне помогла девушка. Ну, ты понимаешь – любовь окрыляет”. Сегодня планов – что называется, громадье, и я буду с интересом наблюдать, все ли осуществились.

Валерия Сун: три свадьбы и большая семья

Валерия Сун, родилась под Могилевом, в Пекине 4 года, работает

“То, что я хочу быть с ним, я поняла с первого взгляда – как только увидела, – мы сидим с Валерией Сун в уютном кафе в одном из европейских кварталов Пекина, и она рассказывает о своем муже. – Я жила в общежитии Минского лингвистического университета, нас пригласили на вечеринку китайские студенты. Я была настроена скептически, и пошла только из-за подружки, которая уговаривала. Наверно, как и у многих других, у меня были предрассудки по поводу ребят из Азии. Но тут я пришла, увидела его – и все, пропала. Захожу – и вижу высокого красивого парня в костюме с галстуком, И его друзья такие же. Я сразу поняла, насколько ошибалась, думая, как выглядят выходцы из Азии. И сразу почувствовала, что он мне сильно понравился”.

Но то, что для Валерии было любовью с первого взгляда, для Сун Чао начиналось как дружба – хорошая крепкая дружба, какая бывает соседей по студенческому общежитию.

- Мы начали общаться как друзья, – продолжает Валерия. – Я ему помогала с русским языком, объясняла правила – причастия, деепричастия…

- И между деепричастными оборотами вспыхнуло чувство?

Валерия немного смущается и медлит с ответом. Может быть, чувство родилось среди кастрюль и сковородок?

- Мы начали вместе готовить, – снова говорит Валерия. – Мне было интересно – китайская кухня, и все такое. И вы знаете, как-то так… Меня покорила его забота. Он всегда спрашивал: “Ты кушала, не кушала? Я пойду сейчас приготовлю”.

- Но это ведь обычное китайское приветствие! – опускаю я ее на землю. “Чифань ле ма?” у китайцев вместо “здравствуйте”, в дословном переводе: “Вы кушали?”.

- Ну да, - легко соглашается Валерия. - Это китайская традиция, но тогда-то я этого не знала.

Вскоре отношения из дружеских превратились в романтические. Но если самой Валерии пришлось преодолевать весьма, надо признать, живучие в нашей части мира стереотипы о детях Азии, то можете представить реакцию ее родителей, когда она впервые привезла Сун Чао в родительский дом в деревню под Могилевом. Сейчас она смеется:

- Мама, конечно, сначала была в шоке, но потом сказала: “Хорошо, я раздвигаю свои горизонты”. Но, говорит, дальше Китая – никуда. Но все это было до того, как она с Чао познакомилась. После того, как он побывал у нас дома первый раз, мама сказала: “Больше одна не приезжай”. Он ей так понравился! Он же по-русски хорошо говорит, они часами сидели за столом, вот как мы сейчас, и разговаривали, разговаривали… Такие отношения у них… очень хорошие сложились сразу. И потом, когда мы приезжали домой вместе, приезжали мои тети, у нас всегда такие семейные обеды, ужины…

- Вся эта семейственность – это ведь очень по-китайски, ты не находишь?

- Да, очень похоже на самом деле. Ну, и мои его приняли сразу же.

- А потом?

- Ну что потом, - вздыхает. – Мы говорили про будущее, конечно – четвертый курс у меня, он оканчивает институт, надо что-то думать. Тут важно, что он иностранец, был бы он белорусом – зачем определяться? Ну, закончили бы, работали бы – куда спешить? Но мы понимали, что когда он окончит институт, ему придется уехать, потому что банально закончится виза. И тут уже вопрос стоял так: мы остаемся вместе или мы расстаемся?

В момент, когда любой китаец начинает задумываться о свадьбе, на сцену – неявно или вполне откровенно – выходят родители. В Китае по-прежнему – культ семьи, семейного клана, и без его благословения браки не заключаются. Это мы говорим, что браки совершаются на небесах, китайцы знают: браки свершаются в родительском доме. Поэтому Чао, собрав внушительную коллекцию фотографий и видео своей избранницы, отправился домой – в автономный регион Внутренняя Монголия, где живут его родители (и где теперь Валерия встречает каждый новый год по лунному календарю). Пока Чао не было в Минске, Валерию опекали его китайские друзья: готовили кушать, звали на совместные обеды и ужины – переживали.

Приехав, Чао о вердикте родителей ничего не сказал. Но он наверняка был положительным – сейчас Валерия уверена, что был созван семейный совет, с просмотрами и расспросами. Через пару дней прямо во время ужина с родителями Валерии «Чао встает и говорит: «Мама Люся, я хочу жениться».

Одной свадьбой, конечно, они обойтись не могли – их было три. Первая – в Минске: родственники невесты, друзья жениха, всего человек 40 – хорошо и весело.

- Летом мы поехали в Китай, и сразу начались приготовления к свадьбе, - рассказывает Валерия. – Пригласили 300 человек. С кем когда-то учился, с кем в детский сад ходил, с кем дружил, с кем в колледже был, в академии, родственники, друзья папы, мамы с прежних работ – все. Это была первая свадьба. Через две недели мне говорят: едем к другим родственникам, в другой город. Я говорю: а что там? А там еще одна свадьба: часть родственников не смогли приехать, поэтому мы едем к ним. Двести человек. Но китайская свадьба – это не как у нас, это совсем другая традиция: за 2 часа все проходит. У нас молодые сидят во главе стола, их все развлекают. В Китае по-другому: молодые стоят на сцене вместе с тамадой и развлекают гостей. Мне пришлось петь, танцевать. Репертуар известен и обязателен: я пела “Катюшу”, вместе с Чао мы пели “Подмосковные вечера”, а его родители танцевали. Потом были традиционные поклоны. Три раза гостям: “Спасибо, что вы почтили нас своим присутствием”. Потом родителям поклоны тоже три раза. Мы кланяемся в пояс, тамада что-то рассказывает, а мы не можем подняться, пока родители не скажут: “Вставайте!”. И так три раза. Потом поклоны друг другу: папа с мамой, мы. Причем первый поклон нужно сделать так, чтобы соприкоснуться лбами, второй – чтобы носами, а на третий раз – поцеловаться. А вечером друзья устроили нам фейерверк.

…И вот уже четыре года Валерия и Чао живут в Пекине. Она работает по специальности – преподает немецкий язык в одном из университетов, выучила китайский и активно общается с новыми родственниками, потому что (подтверждает мое давнее мнение) – кто выходит замуж за китайца, выходит замуж за всю его семью. Ведь на самом деле не только белорусская семья Валерии раздвинула свои горизонты, китайская семья Чао сделала то же самое – вряд ли думали они, отправляя сына в далекий Минск, что он привезет оттуда жену. “Он самая большая любовь моей жизни”, - говорит Валерия. И я желаю им счастья – китайского и белорусского сразу: потому что счастье – оно для всех одинаково, это когда тебя понимают, любят и ждут дома.

Опубликовано в январе 2012 года (на белорусском, польском, немецком и испанском языках) в журнале «Беларусь» (www.belarus-magazine.by), на русском языке – в журнале «Китай» (www.kitaichina.com)

Хотите узнать, что стало с главными героями с тех пор? Спросите - и я расскажу.