Есть ли среди моих читателей люди, которые помнят, что были вот такие мотоциклы, которые называли то «Пеналом», то «Бананом» и «Белкой»? Или, может быть, вы предпочитали «Люкс», «Супер» или, простите, «Обрубок»? Если помните эти прозвища – народные, народные! – значит, при СССР вы были уже достаточно взрослым мальчиком, чтобы ездить на мотоцикле Jawa и гордиться тем, что в вашей семье есть такой крутой и красный зверь. Чехословацкая марка отмечает в этом году 90-летие. Как прошла она через эпоху перемен? Выжила ли?

Когда в позапрошлом году мы с мужем пошли на большой концерт Карела Готта, мы знали – нет, чувствовали, скорее, - что этот концерт для «чешского соловья», как его называли еще с социалистических времен и в Чехословакии, и в Советском Союзе, и в обеих Германиях, может стать последним. В 2016 году у него обнаружили рак – вся страна переживала за певца и желала ему здоровья. Тогда он победил. И вышел на сцену. В сентябре у него диагностировали лейкемию. В этот раз победила болезнь. ПРОЩАЙ, ЧЕШСКИЙ СОЛОВЕЙ.

У меня не самый большой опыт встреч с читателями, но каждой такой встречи я жду с волнением и замиранием сердца: а придете ли вы, интересно ли вам то, что я делаю? Писатели любят встречаться с читателями. Потому что – обратная связь, потому что нет ничего интереснее, чем посмотреть в глаза людям, которые тебя читают. Потому как даже у писателей с миллионными тиражами случаются моменты неуверенности в себе, а встречи с читателями от такой неуверенности лечат. А вот зачем читатели ходят на встречи с писателями? Как показывает моя практика таких встреч (а я бываю на них и читателем, и писателем), ходят а) чтобы удостовериться, что такой человек, который пишет так, что тебе хочется с ним познакомиться, действительно существует, б) чтобы задавать вопросы. Больше прикладного, чем экзистенциального порядка: как идея пришла в голову, а не о том, как жить дальше. Кажется, последний, кого об этом спрашивали всерьез, был Лев Толстой, и этот выбор не кажется мне удачным, если вспомнить про Анну Каренину и поезд.

Четверть молодых людей Великобритании в возрасте от 20 до 34 лет живут с родителями. Нам это кажется естественным, да? А вот там бью тревогу: что происходит, почему они не уходят из дома? Значит, они более инфантильны, чем предыдущее поколение? А как у нас? Вот вы во сколько ушли из родительского дома? Я в 17 уехала в Минск учиться в университете. Маму тогда подруги отговаривали: как же ты, мол, отпускаешь единственного ребенка, она ведь к тебе уже не вернется, а вам нужно держаться вместе – мало ли что в жизни случается… Много чего случилось с тех пор в нашей с мамой жизни, все те страхи, которыми подруги пугали отпускающую меня в соблазны большого города маму, материализовались – факт. Это закалило, сделало сильнее и смелее – и меня, и маму. И сегодня я всем друзьям и знакомым говорю: не бойтесь отпускать детей в одиночное плавание. Они сделают ошибки и набьют шишки – это само собой. Но есть большой смысл в том, чтобы сделать основные ошибки в молодости: пока мы живы, практически все можно исправить. Ну, и повзрослеют раньше.