Когда Махатма Ганди повел народ Индии на борьбу против британских колонизаторов, одна из первых вещей, к которой он призвал соотечественников – отказаться от английских товаров, сесть за прялки и самим шить свою одежду. Несколько лет назад в китайской провинции Юньнань в горной деревне Тунлэ мы с мужем оказались первыми (и думаю, долго останемся единственными) белорусами, которые здесь побывали. Платья свои и юбки, материю для которых местные жительниц ткут сами, они носят годами и нередко передают дочкам в наследство. К этой схеме нам всем стоит присмотреться: о «медленной» моде в противоположность «быстрой» и массовому рынку за год пандемии стадии говорить громче и настойчивее. Если я не могу напрясть ткань для своего костюма, я могу хотя бы выбрать правильный – чтобы экологично и этично. Медленная мода – самое актуальное направление сегодня. А вы и не знали?

Открывать или не открывать – вот в чем вопрос. Балкон в Доме австрийской истории остается закрытым десятилетиями только потому, что именно с него уроженец Австрии Адольф Гитлер объявил о том, что его родина вошла в состав Третьего рейха. Аншлюс тогда приветствовали почти 200 тысяч австрийцев, а балкон с тех пор называют «гитлеровским». У выхода на него – плакат, объясняющий, почему выход туда – табу, и предложение проголосовать: считаете ли вы нужным открывать балкон, или оставим закрытым? К середине марта проголосовали почти 60 тысяч человек, почти 51 тысяча из них считают, что балкон нужно открывать. Среди этих тысяч есть и мой голос: балкон должен быть открыт. Несмотря на то, что туристическое любопытство к местам, связанным с Гитлером и нацизмом, по-прежнему велико.

Разбирая мамину квартиру, я обнаружила подаренную им с папой на свадьбу «Книгу о вкусной и здоровой пище» 1964 года издания. Вот раздел «Сервировка стола»: «Для каждого члена семьи и гостя поставьте мелкую столовую тарелку, на нее – закусочную, а с левой стороны от нее – пирожковую». Красивые тарелки тогда были признаком не только достатка, но и в некотором роде мещанства, с которым Советская власть боролась. Безуспешно. Пирожковых тарелок у нас не было. Но я тогда от их отсутствия не страдала («Книгу о вкусной и здоровой пище» не читала, а потому даже не подозревала об их необходимости) , класть кусочек хлеба на краешек тарелки мне, как и миллионам советских людей, казалось вполне нормальным. Но теперь-то я знаю! И нехватка пирожковой тарелки тяжелым грузом лежит на сердце.

Мое первое осознанное детское воспоминание связано с едой – это были щи из квашеной капусты с сушеными грибами. Мама, как обычно, настроилась на борьбу (я ела так плохо, что врачи были близки к тому, чтобы объявить меня дистрофиком), папа рядом – если помощь вдруг понадобится. Я решила, что сегодня за обедом буду белочкой. Помню, как спрашивала маму, приготовившую щи и подготовившуюся к борьбе за каждую ложку: «Белочка ест капусту?». «Конечно», – удивленно отвечает мама. Ложка в рот.