С этим апостолом я уже знакома. В хитоне до колен, со свитком в руках, он стоит босыми ногами на орле, парит вместе с ним, и никакие колебания воздуха – ни сильный ветер, ни даже шторм – не могут прервать его полет. Взгляд его строг и даже грозен, свиток в руках – «Откровение», Апокалипсис. Это апостол Иоанн, рассказавший миру о его конце, испугавший всех, кто «Откровение» прочитал. Если вы испытали трепет, глядя в его глаза – значит, художник добился того, чего хотел. Я испытала этот трепет еще когда Иоанн был в набросках, стоял в мастерской своего создателя Владимира Вишневского и только собирался взлететь. Сейчас в Национальном художественном музее Беларуси проходит выставка Владимира Вишневского «Лестница в небо», и я собираюсь сходить еще раз – чтобы снова встретиться со старыми знакомыми и рассмотреть их повнимательнее. Потому что каждый раз работы Вишневского обнажают новые детали и открывают новые смыслы.

Что общего у пенициллина и виагры? В этот же ряд можно поставить анестезию и открытие лития как средства для лечения биполярного расстройства? То, что все это – «случайные» открытия. Не знаю, говорил ли Нобелевский лауреат в области физиологии и медицины Александр Флеминг «Да я случайно!», но про него и его открытие так говорили многие. И до сих пор говорят. Тут, конечно, еще можно вспомнить великого химика Дмитрия Меделеева и пришедшую ему во сне систему периодических элементов. Или даже нашего балетмейстера Валентина Елизарьева, которому приснился первый акт «Щелкунчика». Но сколько на самом деле случайности в этих открытиях?

Балет – один из самых консервативных видов искусства, это вам любой скажет. В Великобритании и США артисты балета консерватизмом своего искусства стали возмущаться. Тут нужно сразу уточнить: возмущаются артисты не белые. Потому что им в этой профессии приходится труднее, чем белым – по крайней мере, так они говорят. Мол, вся балетная одежда и обувь приспособлены для белых: по канону балетные танцуют в туфлях и пуантах телесного цвета. А телесный цвет ведь разный бывает. Танцовщикам с более темным цветом кожи приходится вручную красить свои туфли. Новый директор Парижской оперы Александр Неф поручил изучить вопрос об обеспечении артистов трико и обувью, соответствующими цвету их кожи. А еще артисты балета в Париже подписали петицию о запрете черного грима. Художественный руководитель Большого театра Беларуси Валентин Елизарьев, комментируя нововведения Парижской оперы, лаконичен и категоричен: «К балету это не имеет никакого отношения».

Ты осознаешь безвозвратность потери тогда, когда открываешь мамину квартиру своим ключом, и она встречает тебя тишиной. Ее можно назвать гнетущей, можно мертвой, но как ни называй, она говорит об одном: ты осталась одна. Тишина давит, ты ходишь по комнатам своего детства, берешь в руки то одно, то другое, то третье, и не можешь ни на чем сосредоточиться – ни на своих чувствах, ни на вещах: у каждой своя история, как я буду от них избавляться?