В 1992 году работа Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории и последний человек» произвела фурор в мире. Особенно сильно, как мне кажется, она отозвалась в Восточной Европе. За три года до этого там прокатилась волна революций. В 1991-м распался Советский Союз, жизнь миллионов людей изменилась кардинально и навсегда. И тут – Фукуяма, который говорит: вот же он, конец истории: распространение в мире либеральной демократии западного образца символизирует конечную точку социокультурного развития человечества. Выше, дальше и свободнее – некуда. Отныне все правительства будут формироваться, исходя из этой ценности – либеральной демократии. Исторические события, конечно, все еще будут происходить, но идеологическое противостояние заканчивается, потому что всем ведь очевидно, какая идеология победила. Войн и революций больше не будет, пророчествовал Фукуяма, и пугал: искусству и философии – тоже конец. Как оказалось, пугал зря. Но и радовался тоже зря. 

На прошедшей в Праге международной конференции «Европа без железного занавеса: 30 лет свободы» символ революции, лидер «Солидарности» и бывший президент Польши Лех Валенса был категоричен: «Мы вырвали зубы русскому медведю. Остальным потом уже было легче с ним бороться». Но даже если Валенсе и приятно напомнить всем о том, кто был первым (а ему, несомненно, приятно), сегодня результаты революций устраивают не всех. Включая самого Валенсу. Сегодня у многих бывших соратников по борьбе разные взгляды – на свои страны и вызовы, которые стоят сегодня перед ними, Европой и миром. Вот, например, президент Чехии Милош Земан, активно участвовавший в Бархатной революции 17 ноября 1989 года, решил не принимать участия в праздничных мероприятиях. Почему?

11-12 ноября президент Беларуси Александр Лукашенко находится с визитом в Австрии. Я побывала в Вене накануне визита: узнала, почему австрийцы любят Беларусь и белорусов, и выяснила, какой есть потенциал у двусторонних экономических отношений. А еще узнала, почему у австрийцев в Восточной Европе получается лучше, чем, например, у немцев. Все дело в истории, говорят они: Австро-Венгрия была второй крупнейшей в мире славянской державой: «Мы и сейчас понимаем вас лучше». Немного неожиданно, да?

Это история из разряда тех, которые волнуют сердца. История про то, как один человек – да, энергичный, да, уверенный в своей правоте, но все-таки один – может изменить общественное мнение целой страны. Про то, как этот человек вдохновляет других отправиться в другую страну – в поисках себя и примирения. Про то, что для великой цели иногда приходится разбить сердце самым близким. А потом утереть слезы, подняться и снова пойти вперед – потому что ты выбрала этот путь. Хотя Вальтрауд Бартон говорит: «Это не я выбрала Малый Тростенец, Малый Тростенец выбрал меня». Я специально ездила в Вену для того, чтобы встретиться и поговорить с Вальтрауд Бартон о ее миссии и разбитом сердце, и с Даниэлем Занвальдом – скульптором, создавшим монумент «Массив имен» в Малом Тростенце. В его семейной истории, как оказалось, Минск сыграл ключевую роль. Но дед его был, по словам Даниэля, «с другой стороны».