Подчеркивая важность китайской экономики, еще совсем недавно говорили: «Когда Китай чихает, весь мир болеет гриппом». Но никогда эта поговорка не звучала так буквально и зловеще. В Китае коронавирус – весь мир в панике: кто-то говорит «мы все заразимся и умрем», кто-то отменяет поездку, кто-то боится забирать посылку от «Али экспресс». Тем, кто боится заразиться и умереть – прямая дорогая за успокоительными и к психологу для восстановления внутреннего мира. С теми, кто отменяет поездки и перестает заказывать у «Алибабы» сложнее: они вносят свой вклад в замедление мировой экономики. Так насколько она замедлится?

Германия – впереди планеты всей, а Ангела Меркель принимает решения не в последнюю очередь под влиянием Греты Тунберг. Правительство страны достигло соглашения с угольной и энергетической отраслью: к 2038 году в Германии не останется электростанций, использующих уголь. Министр экологии Свенья Шульце не скрывает гордости: «Мы – первая страна, которая отказывается от ядерной и угольной энергии, и это важный международный сигнал, который мы посылаем». Грета Тунберг, которая недавно критиковала немецкие поезда за переполненность, сейчас, наверное, радуется: ее снова услышали. Другой вопрос – радуются ли немецкие угольные компании?

Все сравнивают нынешнюю эпидемию коронавируса из китайского Уханя с эпидемией атипичной пневмонии (SARS), которая была в 2003 году, когда я жила в Пекине. Начались одинаково: с рынков, где торгуют мясом диких животных. Да, в Китае едят это мясо – птиц, змей, вивер и много кого еще: традиции. Не обсуждаю, не осуждаю, не ем. Но второй раз на те же грабли – факт, и печальный. Что еще объединяет две эпидемии? То, что пневмония как осложнение развивается стремительно, и человек умирает именно от нее, а не от самого вируса, который по симптомам от гриппа не отличишь. Главное различие – в реакции властей: тогда скрывали, сейчас действуют быстро, жестко, к середине февраля поймем, насколько эффективно. А вот за пределами Китая паникуют. Оказалось, что в некоторых случаях внутри эпидемии спокойнее, даже если и опаснее.

Идеи независимости в Шотландии никогда не умирали. Помните последние кадры фильма «Храброе сердце» и вопль Уильяма Уоллеса/Мела Гибсона: «Свобода!»? Это как раз об этом. Шотландия стала частью Великобритании с исторической точки зрения не так давно – в 1707 году. Здесь, например, королева Елизавета никакая не Вторая, а самая что ни на есть Первая. Станет ли требующая референдума о независимости Шотландия второй Каталонией? Нет. И вот почему.