Людмила Белоусова
Время такое- потреблять больше чем необходимо. Не все руководствуютя принципом разумной достаточности. Отрадно, что понимаете вы это.
В этой истории с самого начала было много политики. И идеологии. Их и сейчас в ней немало. И споры до сих пор не утихают: так нужно ли было убивать рейхспротектора Богемии и Моравии Рейнхарда Гейдриха? Стоила ли его смерть – с военной точки зрения бессмысленная – тех многочисленных жертв, которые за ней последовали? Мало кто отважится ответить однозначно. Сказать, что было это покушение бесполезным, значит, преуменьшить героизм тех, кто из-за него погиб. А кроме двух исполнителей Яна Кубиша и Йозефа Габчика и еще пяти отважных парашютистов, это полностью уничтоженная (впервые в истории Второй мировой войны, Хатынь и сотни других белорусских, украинских и российских деревень были потом) деревня Лидице и 1331 чех. Ради чего?
Президент в изгнании Эдвард Бенеш, отправлявший парашютистов убить Гейдриха, точно знал зачем: ради сохранения Чехословакии. И, значит, жертвы были не напрасными. В сегодняшней Чехии чех Ян Кубиш и словак Йозеф Габчик и другие парашютисты – безусловные герои, а крипта православной церкви Св. Кирилла и Мефодия, где они дали последний бой (семеро против 700 эсэсовцев держались более шести часов!), стала местом паломничества. Я тоже там была. Знаете, что меня впечатлило больше всего? Не размер ее небольшой, не холод и сырость, а записки. Многочисленные, написанные от руки записки, которые оставляют у бюстов героев и на полках для монашеских гробов: «Спасибо!», «Вы погибли за нашу свободу!», «Мы вас никогда не забудем!». Когда эсэсовцы, лишь через семь часов после убийства первых трех парашютистов обнаружившие укрытие в крипте, предложили четырем запертым в каменной ловушке людям сдаться, кто-то из них крикнул: «Мы – чехи! Мы никогда не сдадимся!». Теперь эти слова выбиты в камне. Я же говорю: в этой истории с самого начала было много идеологии. И остается сейчас. Покушению на рейхспротектора Богемии и Моравии Рейнхарда Гейдриха исполняется 75 лет. В Чехии празднуют.
Чехословакия была первой жертвой Гитлера. Но не только Гитлер виноват в том, что ее не стало. Мне многие чехи говорили: «Нас предали», имея в виду роль Великобритании и Франции, которые подписали в 1938 году печально знаменитое Мюнхенское соглашение, по которому Германия получала Судетскую область Чехословакии, населенную преимущественно этническими немцами. Представители Чехословакии в переговорах не участвовали, Эдварда Бенеша поставили перед фактом: Судеты отдать. Он отдал и ушел в отставку. Вскоре была провозглашена как бы независимая Словацкая Республика, формально Чехословакия перестала существовать, а Гитлер выдвинул ультиматум следующему президенту Эмилю Гахе: в страну войдут немецкие войска, сопротивления быть не должно. Его и не было. Лишь 30-минутный бой у Чаянковых казарм. Гаха формально стал президентом протектората Богемия и Моравия (в 1945 году он будет арестован и умрет в тюрьме). Чехи до сих пор не спорят: он трагическая фигура или пособник нацизма? И до сих пор ищут ответ на вопрос: почему мы не сопротивлялись? Армия Чехословакии была одной из самых сильных в тогдашней Европе.
Когда рейхспротектором Богемии и Моравии стал обергруппенфюрер СС, руководитель Главного управления имперской безопасности Рейнхард Гейдрих, «белокурая бестия», как его с восхищением называли сослуживцы, истинный, образцово-показательный ариец (хотя Гиммлер с Гитлером подозревали в нем каплю еврейской крови, а потому особенно ценили его эффективность в «окончательном решении еврейского вопроса»), Чехия стала превращаться в «образцовый» протекторат. Протестующих против оккупации студентов расстреляли, все высшие учебные заведения закрыли, Сопротивление было подавлено практически полностью, а народ запуган так, что известен случай, когда одного из сброшенных на территорию Чехии парашютистов сдал в гестапо собственный отец.
От Чехии с ее хорошо развитой промышленностью немцам нужно было одно: оружие. Много оружия. Заводы «Чешской зброёвки» (они и сейчас так называются) работали с полной отдачей, поставляя танки, пулеметы и все необходимое для Восточного фронта и германских побед. Эта покорность раздражала Великобританию, которая, вступила во Вторую мировую войну в ее первый день – 1 сентября 1939 года. Эдвард Бенеш часто слышал упреки и нелестные для его страны сравнения с Францией: французы сопротивляются, а чехи сотрудничают. Хотя и во Франции были коллаборационисты, а среди чехов много героев. Чех Йозеф Франтишек стал одним из самых эффективных летчиков-асов, в «битве за Британию» сбил 17 самолетов Люфтваффе. Первым иностранцем Героем Советского Союза стал тоже чех – Отакар Ярош. Так что в отсутствии героизма чехов упрекнуть сложно. Но героизм этот не был массовым, а вот сотрудничество с оккупантами – повсеместным.
Эдвард Бенеш считал, что Чехословакии нужна «прививка мужества». Этой «привикой» и должна была стать операция «Антропоид»: убийство Рейнхарда Гейдриха.
Чешское Сопротивление (то немногое, что от него осталось) миссии парашютистов сопротивлялось, говоря, что неизбежно последующие за убийством репрессии не стоят смерти одной-единственной, пусть и очень символичной, фигуры. Но покушение нужно было политикам. Исполнителями выбрали чеха и словака: в этом тоже был символизм. О путях отхода для диверсантов никто не думал, их возвращения не ждали: они знали, что идут на верную смерть.
Гейдрих передвигался по «умиротворенному» городу в открытом «Мерседесе» и без охраны: чувствовал себя в полной безопасности. Он увеличил продуктовые пайки, организовал работу санаториев для рабочих и даже провел музыкальный фестиваль в Праге. Ему и в голову не приходило бояться: он чувствовал себя заботливым хозяином, к которому относятся если не с уважением, то с почтением и, конечно, немного страхом. Чешская промышленность работала, как часы, снабжая фронт, Гитлер был доволен. И тут вдруг – эти два человека на повороте. При покушении у Йозефа Габчика заклинил пистолет-пулемет «Стен» британского производства, он не смог выстрелить. Ян Кубиш метнул бомбу, ее взрыв Гейдриха ранил, и несколько дней спустя он умер в больнице. Если бы у немцев был пенициллин, Гейдрих наверняка бы выжил. Немецкие врачи до конца войны проводили опыты над заключенными концлагерей: наносили им раны, полученные Гейдрихом, и лечили разными способами.
После покушения Кубишу, Габчику и другим парашютистам удалось укрыться в крипте православного храма. Выдал их свой – такой же заброшенный Лондоном парашютист Карел Чурда, позарившийся на обещанные 20 млн. чешских крон (10 млн. давали гестаповцы, а президент Гаха сумму удвоил). После войны его повесили.
Бой в храме Св. Кирилла и Мефодия 18 июня 1942 года – один из самых (если не самый) героических военных эпизодов в Праге. Никто из семи парашютистов не сдался: кого не убили наседавшие эсэсовцы, тот покончил с собой: «Мы – чехи! Мы никогда не сдадимся!».
Но политики могли быть довольны: после гибели парашютистов Великобритания денонсировала свою подпись под Мюнхенским соглашением. Чехословакия в границах 1938 года была спасена. И, значит, все жертвы были не напрасными.
Фото Михаила ПЕНЬЕВСКОГО:
Опбликовано 27.05.2017 в газете «СБ-Беларусь сегодня» (www.sb.by)
Комментариев (0)