«Не прячьте ваши денежки по банкам и углам, – призывали Буратино лиса Алиса и кот Базилио. Знали бы они тогда, что со временем практически все мы будем получать зарплаты на банковскую карточку, а «живые» деньги в руках с каждым днем будем видеть все реже. Но означает ли это, что «не прячьте ваши денежки по банкам» совсем устарело? Ничего подобного: в Европе, например, чем южнее, тем больше любовь к наличности. Карты не везде и не всегда. В супермаркетах – да, в кафе и ресторанах могут отказать: «У нас расчет только наличными». На ваше «У нас нет наличных», отвечают просто: «Банкомат за углом». Удивительно, но среди больших любителей наличности не только горячие южные народы, но и немцы: почти 80% жителей страны, о которой мы думаем как о передовой, предпочитают платить наличкой. Психологи объясняют это привычкой к контролю: мол, большинство немцев озабочены, что утратят контроль над собственными финансами при полном переходе к безналичным расчетам. Говорят, что такая немецкая осторожность в обращении с деньгами – результат турбулентной истории Германии в ХХ веке. А кого в прошлом веке не трясло? Но мы же полюбили безналичные платежи.

В воскресенье 15 декабря скорый поезд № 708  Минск-Гомель, следующий без остановок, внезапно остановился на станции Красный Берег. Все услышали громкий хлопок и увидели вспышку света: «Ого!», – выдохнули в восьмом вагоне, в котором я ехала. Потом еще несколько хлопков и вспышек. Потом взволнованный голос проводницы по громкой связи: «Пассажиры, немедленно покиньте вагоны, эвакуация!». Инстинкт журналиста сработал раньше инстинкта самосохранения: сначала хватаю сумку с компьютером, потом одежду. В поезде 14 вагонов, людей – несколько сотен. Все нервничают. Чрезвычайные ситуации случаются каждый день – увы, но факт. Главный вопрос – как на них реагируют участники (обычно эмоционально) и те, кто по долгу службы эти ситуации должен разрешать. Для того чтобы не было паники, с людьми нужно разговаривать. А вот этого никто не clелал. В авиации на случай нештатных ситуаций есть протокол реагирования – и это спасает жизни. Есть ли такой протокол на БелЖД? Почему с нами не поговорил начальник поезда или машинист? (Спойлер: никто не пострадал, и до пункта назначения мы прибыли, пусть и с опозданием).

Вена и Прага – два блестящих города, привлекающих каждый год миллионы путешественников. «Что-то в твоем посте из Вены много печаток, - упрекает знакомая, и усмехается, как ей кажется, понимающе: - Много пива?». На самом деле ей так только кажется, потому что Вена – точно не про пиво: не слишком сочетаются. С пивом у меня (как, уверена, и у большинства моих читателей) ассоциируется, скорее, Прага, которая не знает, как спастись  от датских выпускников, которые напиваются, как в первый и единственный раз, и от британцев, полюбивших устраивать здесь мальчишники со всеми вытекающими (во всех смыслах) последствиями. А вот Вена – это пузырьки шампанского, запотевший бокал-флейта, женщины в мехах и бриллиантах и поджарые мужчины. В Праге я бываю каждый месяц, в Вену стараюсь приезжать хотя бы раз в год, всякий раз выстраивая приезд вокруг интересных художественных выставок. И всякий раз ловлю себя на мысли: почему и как так сложилось, что два этих города – Вена и Прага – так по-разному воспринимаются?

Вот у вас какие ассоциации возникают при слове Трансильвания? У меня сразу перед глазами кадры из фильма «Дракула» Фрэнсиса Форда Копполы: цыгане, трамбующие землю Трансильвании в гробы, граф Дракула, ящерицей крадущийся по стенам замка, горные перевалы и мрачность, мрачность… Знаете, Брэм Стокер, наверное, был гением, раз создал тогда и продолжает создавать сейчас – у каждого, кто читает или смотрит – образ целой, считай, страны, который практически не имеет ничего с ней общего. Ведь Трансильвания на самом деле прекрасна – с Дракулой или без. Да и был ли он, этот Дракула?