На днях Бундестаг принял резолюцию о создании нового памятника жертвам Второй мировой войны. Не то чтобы таких памятников в Берлине не было – они есть, и их много. Самый, пожалуй, известный – мемориал жертвам Холокоста рядом с Бранденбургскими воротами. Его открыли в 2005 году, а через три года в центре Берлина возник мемориал гомосексуалистам – жертвам нацизма, в 2012-м – мемориал жертвам народов синти и рома, а еще через два года – мемориал жертвам эвтаназии в нацистской Германии. Многие тогда и сейчас говорили о том, что Берлину не хватает еще одного важнейшего мемориала – жертвам среди мирного населения СССР, Польши или – если брать шире – всей Восточной Европы. Он скоро появится. В резолюции Бундестага говорится о том, что будущий мемориальный центр в Берлине будет «местом исторического просвещения», в котором в «сравнительной европейской перспективе» следует разъяснять характер немецкой войны на уничтожение и информировать о том, «в какой мере и каким образом Вторая мировая война и по сей день остается очень важной отправной точкой в польской, белорусской или украинской культуре воспоминаний о прошлом». Но, опасаются историки, таким решением будут довольны не все.

На днях Международный валютный фонд (МВФ) пересмотрел в сторону улучшения прогноз экономического развития в этом году: мировой ВВП упадет «всего» на 4.4%. Но обольщаться все же не стоит: за исключением Китая и Вьетнама, отрицательный экономический рост покажут 170 стран мира. Исполнительный декан Института финансовых исследований «Чунъян» Китайского народного университета Ван Вэнь в статье для Валдайского клуба говорит о том, что вызванный эпидемией коронавируса экономический кризис свидетельствует: компании оказываются сильнее государств.  Пока государства фиксируют экономический спад, сталкиваются с политическими трудностями, а в некоторых случаях и с социальным хаосом, компании развиваются и даже процветают. Они оказались куда более устойчивыми к кризису, чем государства. Уже сейчас существуют компании с рыночной стоимостью более 2 трлн. долларов США (для сравнения: ВВП Беларуси в 2019 году составил 59 млрд. долларов). Значит, со временем крупные компании смогут контролировать малые, а, может быть, и средние страны. Ведь хороших компаний много, а вот хорошо управляемых государств куда меньше.

Я помню, как все начиналось. Сначала было любопытство: что с ними стало? «Они» – это бренды бывших стран социалистического, как мы тогда говорили, лагеря. Я подумала, что это будет хорошим проектом – разузнать, как сложилась судьба этих предприятий через десятилетия после революционного для Восточной и Центральной Европы 1989 года. Сначала я хотела назвать этот проект «Братья по лагерю» (и пусть каждый понимает, как хочет), но в итоге он получил название «Без железного занавеса». И проект оказался далеко не только про то, как сложилась в послереволюционное время судьба социалистических брендов. Он о переменах в гораздо более широком смысле – о переменах в сознании людей, об истории выживания и гибели не только предприятий, но и целых стран (потому как выжили не все). Это моя восьмая книга, и она кажется мне самой важной. Особенно сейчас. Сценарии жизни после революции бывают разными. И, как мне кажется, важно изучить опыт других. Тем более что многие политики и экономисты говорили мне: «Не допускайте наших ошибок». Но умеем ли мы учиться на чужих?

Сегодня в Большом театре Беларуси состоится премьера новой редакции балета «Щелкунчик». Валентин Елизарьев хотел возродить свой «Щелкунчик» с того самого момента, когда вернулся в театр после девятилетнего отсутствия. «Здесь совершенно оригинальное произведение, – объясняет мне терпеливо, хотя спешит поговорить с артистами, сегодня первая репетиция в костюмах на основной сцене, и он сразу предупредил: в этом случае первый блин – всегда комом. – Я здесь старался соответствовать музыке и (чуть повышая голос – И.П.) духу литературного произведения. Я очень люблю этот спектакль, очень люблю музыку Чайковского. Здесь все нужно было обновить. Декорации сгнили, сейчас все новое. Большинство артистов этот спектакль не танцевали, нужно вдохнуть новую жизнь в это произведение». Валентин Николаевич разрешил мне ходить на репетиции нового-старого «Щелкунчика». До сих пор мне казалось, что зрителю лучше не знать, что стоит за балетной легкостью, которая так нас восхищает. Но теперь я это точно знаю и рассказываю вам о том, что обычно скыто от посторонних глаз.

Балет – один из самых консервативных видов искусства, это вам любой скажет. В Великобритании и США артисты балета консерватизмом своего искусства стали возмущаться. Тут нужно сразу уточнить: возмущаются артисты не белые. Потому что им в этой профессии приходится труднее, чем белым – по крайней мере, так они говорят. Мол, вся балетная одежда и обувь приспособлены для белых: по канону балетные танцуют в туфлях и пуантах телесного цвета. А телесный цвет ведь разный бывает. Танцовщикам с более темным цветом кожи приходится вручную красить свои туфли. Новый директор Парижской оперы Александр Неф поручил изучить вопрос об обеспечении артистов трико и обувью, соответствующими цвету их кожи. А еще артисты балета в Париже подписали петицию о запрете черного грима. Художественный руководитель Большого театра Беларуси Валентин Елизарьев, комментируя нововведения Парижской оперы, лаконичен и категоричен: «К балету это не имеет никакого отношения».

Дебаты прошли, а осадочек остался. Такой скандальной ситуации, как во время теледуэли Дональд Трамп – Джо Байден, в Соединенных Штатах еще не было. Дональд Трамп вел себя в привычной манере: перебивал, кричал и переходил на личности. Байден, человек, в принципе, более спокойный, и даже, возможно, кандидат поневоле – у Демократической партии не нашлось никого иного с шансами быть избранным – от такого напора терялся. Но в какой-то момент все же сказал фразу, моментально ушедшую в народ: «Заткнись, чувак. Это так не по-президентски». Но не только фразой Байдена запомнилась та теледуэль. «Отступаем и ждем указаний» – написано на футболках с логотипом движения Proud Boys («Гордые парни»). Кто они такие? И почему за это «ждем указаний» Трампа осуждают даже днопартийцы?

3 октября Германия отпраздновала 30-летие своего объединения, за которое немцы платят – в самом прямом смысле – до сих пор. А мы, люди, родившиеся в СССР, до сих пор спорим о той цене, которую за это объединение заплатили мы. Михаила Горбачева вспоминаем, конечно. Чаще всего недобрым словом. Справедливо ли? Сколько денег Горбачев мог попросить за объединение, а сколько попросил на самом деле? Действительно ли ему обещали, что НАТО «ни на пядь не продвинется дальше на восток»? (Спойлер: действительно).