Кем только он не был за свою жизнь! Юристом и военным, скрипачом и мошенником, игроком и гурманом, дипломатом, шпионом и доносчиком, врачом, математиком, драматургом и писателем, а умер дворцовым библиотекарем. Да – скучно умер, зато как весело, запойно даже, жил! Каждым из своих талантов зарабатывал, каждый его прославлял. Но история запомнила его великим соблазнителем, чье имя известно почти каждому – Казанова. 4 июня исполняется 220 лет его смерти, и Венеция – родной город, не раз его изгонявший и даже томивший в тюрьме – открывает музей его имени. Славного, говорят там.

Президент Франции Эммануэль Макрон хочет реформировать еврозону. Он отстаивает идею общего бюджета и введения должности министра финансов для тех 19 стран ЕС, которые расплачиваются евро. Германия, хоть и выразила готовность увеличить взносы в бюджет ЕС после Брексита, соглашаться с этим планом не спешит. Германские политики в отношении идей Макрона настроены довольно скептически, полагая, что они не в интересах их налогоплательщиков и боясь, что общий бюджет пойдет на поддержку «финансово недисциплинированных» Греции и Италии. Не будем при этом забывать: если президент Франции имеет полную поддержку своего парламента и может действовать достаточно свободно, Ангеле Меркель на свой парламент нужно все время оглядываться. Она дорого заплатила за провалы в миграционной политике, и продолжает расплачиваться.

25 мая в ЕС вступил в силу закон о защите персональных данных (General Data Protection Regulation, GDPR) – самый строгий из всех подобных законов в мире. Эксперты говорят, что закон в первую очередь направлен против крупных компаний, которые имеют в своем распоряжении большие базы данных клиентов. Вы когда открываете аккаунты в социальных сетях, соглашаетесь с правилами пользования? А читаете их? Обычно никто не читает, а потом  оказывается, что ваши персональные данные разлетелись по свету – и вы получаете рекламу не только товаров, но, случается, политических партий и политических взглядов тоже. Теперь каждый житель ЕС может спросить, как его персональные данные используются, кому передаются, что в себя включают. Компании, которые нарушат новый закон, будут жестоко оштрафованы: им придется уплатить до 4% годового валового оборота. Некоторые говорят, что самой пострадавшей от нового закона стороной окажутся фотографы, ведь теперь для того, чтобы опубликовать фото с изображением людей нужно получить «выраженное согласие» всех изображенных. Фотографы рвут волосы и кричат о смерти «уличной фотографии».

В Карловых Варах все больше украинцев. У них с Евросоюзом безвиз, который, конечно, не подразумевает трудоустройство, но они точно не достопримечательности здесь осматривают. В это же время местные газеты и журналы пестрят объявлениями о найме на работу в соседней Германии. Там требуются водители, рабочие и много еще кто требуется. Зарплаты обещают хорошие, и чехи едут: получать немецкую зарплату, а жить с чешскими ценами – весьма привлекательная опция. Перед парламентскими выборами в Венгрии, которые триумфально выиграл Виктор Орбан, оппозиция в ответ на его жесткую антимигрансткую риторику писала плакаты «Добро пожаловать в Венгрию! Все венгры уже уехали». Да, и венгры тоже. На самом деле все уезжают туда, где лучше платят: украинцы, молдаване, а теперь и все чаще белорусы в Восточную Европу, поляки, чехи, венгры – в Европу Западную.

Недавно у нас спор возник с коллегой насчет родины тюльпанов, моих любимых цветов. Коллега говорит, что вот, мол, был в Нидерландах: это и есть родина тюльпанов. Ха! – отвечаю. Родина тюльпанов – Турция, это каждый знает. Коллега не сдается: я вот, говорит, в бывшей советской Средней Азии был, так там уверены, что это они – родина тюльпанов. Прав оказался и коллега, и я, так бывает. Но знаете ли вы, что название тюльпан – как раз турецкое? Когда тюльпан уже стал практически национальным цветком в Турции, Европа о нем еще и не знала. Но после кражи луковиц из Венского ботанического сада тюльпаны зацвели буйным цветом, сначала сводя с ума своей красотой, потом своими ценами. В момент наивысшего расцвета в Нидерландах цена одной (!) луковицы равнялась цене дома. Это был первый финансовый пузырь на мировом финансовом рынке, а торговля луковицами – первой фьючерсной торговлей, хотя тогда слова такого еще не знали.

Привести Ливию как пример «хорошей» ядерной сделки, прямо скажем, не лучшая идея. Сделка с Ираном плоха, а с Ливией была хорошей. Иран и сегодня крепко стоит на ногах, Ливия в хаосе, лидер, с которым сделка была заключена, убит. Династия Кимов в Северной Корее потратила много сил и средств, чтобы получить ядерное оружие, понимая: только его наличие гарантирует выживание режима. И судьба полковника Каддафи, отказавшегося от обладания ядерным оружием ради снятия санкций, всегда перед глазами. А теперь еще и история с Иранской ядерной сделкой, из которой США вышли в одностороннем порядке, а теперь грозятся ужесточением санкций, тоже перед глазами. Ким Чен Ын понимает: отдай ядерное оружие – и ты беззащитен. Но не он отказался от встречи с президентом США.

Стою у подруги дома перед сервантом, в котором почетом, уважением и советским достатком сияет ГДРовский сервиз «Мадонна» и понимаю: рука не поднимется его вытащить. Рука не опустится из него есть. Оксана, увидев на столе белые тарелки, как будто взгрустнет: «Мадонна» снова осталась нетронутой. Помнит она ее почти всю жизнь, но – в серванте. Мы сидим, смотрим на нетронутую «Мадонну» и думаем: почему мы так обрастаем вещами? Зачем? Где, где найти золотую середину между желанием иметь как можно больше и пониманием, что столько не надо? Как не сделаться рабом вещей, которые мы с таким рвением до остервенения тянем в свои норки?