Уж сколько раз мы слышали (и повторяли сами) расхожую фразу о том, что «мафия бессмертна». Таки да. В Италии, одной из наиболее пострадавших от пандемии коронавируса стран, местные власти запоздали с выделением и предоставлением помощи людям, оказавшимся в сложной финансовой ситуации. На выручку пришла мафия. В Неаполе члены каморры раздают продуктовые наборы и ваучеры и кредиты под низкие проценты. В Палермо видели, как брат одного из местных «крестных отцов» в беднейших районах города раздавал продукты нуждающимся. Бесплатно. В Мексике, Бразилии и Сальвадоре наркокартели и хорошо организованные уличные банды раздают в бедных районах товары первой необходимости и вместо полицейских следят за выполнением режима карантина. После масштабных кризисов мафия – да, похоже, она действительно бессмертна – становится сильнее.

День, когда европейские государства вновь откроют свои границы для туризма, министр иностранных дел Италии Луиджи Ди Майо назвал «вторым D-Day для Европы»: «Давайте работать вместе так, чтобы 15 июня Европа стартовала заново». D-Day, если вы вдруг забыли, это 6 июня 1944 года – день высадки союзников в Нормандии. Если учесть, что об эпидемии коронавируса все чаще говорят как о войне, сравнение вполне уместное. «Худшее позади! В июле мы постепенно откроем Испанию для иностранных туристов, отменим карантин и обеспечим самые высокие стандарты безопасности для здоровья. Ждем вас с нетерпением!» – пишет министр иностранных дел Испании Аранча Гонасалес Лайя и заканчивает свой твит эмодзи с бикини, солнечными очками и чемоданом. Так когда Европа поедет в отпуск? И главное – куда?

Врачи давно предупреждали, что пандемия такого масштаба не просто возможна, но и вероятна. Но в мире, где накачанная попа важнее прокачанных мозгов, их никто не слушал. Изменится ли это сейчас? Хочется верить, что да, но это, конечно, не точно. А что сейчас точно? То, что мир, в котором мы жили еще вчера, отнял коронавирус. Каким будет новый мир, рождающийся у нас на глазах? Некоторые тенденции уже очевидны, и многие из тех, что проявляются сейчас в Европе и США, будут актуальны для Беларуси, да и для других стран, столкнувшихся с пандемией позже остальных. О новой нормальности читайте здесь

Мы живем так, как будто бессмертны, оставляем многое – иногда самое важное –  на потом. Pнаем закоулки Парижа лучше, чем переулки Минска или Гомеля: мы же здесь живем, всегда успеем познакомиться поближе. Когда вы были последний раз в Национальном художественном музее? А Национальном историческом? А, все Лувр да Ватикан? Понимаю. Эти же свои, всегда успеем. Вся жизнь впереди. Мы все чаще общаемся с друзьями через соцсети, забывая, как звучит их голос и как чувствуются их прикосновения: мы же здесь, рядом, всегда успеем. Потом. Мы все время откладываем жизнь, думая, что у нас в запасе неограниченное количество времени, сил и друзей, которым нужны наши прикосновения и голоса. Глупые, наивные, самонадеянные. Мы не бессмертны, мы слабы и никак не можем научиться жить здесь и сейчас. А потом  вдруг – коронавирус, эпидемия, закрытые границы, открытые кафе и страх напомнят о том, что бессмертны только боги, а мы – слабы, смешны и не вечны.

«Демократия убита в Венгрии, – заявила член Европарламента от Нидерландов Софи Вельд, – Она мертва». Почему? Потому что в конце марта венгерский парламент наделил премьер-министра Виктора Орбана правом управлять страной в нынешних чрезвычайных обстоятельствах с помощью декретов, не тратя время на принятие законов и парламентские дискуссии. В соседней Польше, неформальный лидер которой Ярослав Качиньский с Орбаном политически очень близок и лично вроде как дружен, всерьез готовились к президентским выборам 10 мая, хотя три четверти населения, судя по опросам, были против их проведения именно сейчас. Их все же отменили, но не из-за отсутствия поддержки населения, а потому, что об этом договорились два Ярослава – Качиньский и Говин, лидер входящей в правящую коалицию партии «Согласие», подавший в начале апреля в отставку с должности вице-премьера и министра науки и высшего образования. А в отставку он ушел именно из-за несогласия с проведением выборов в мае. Буквально накануне отмененных выборов Польша стала второй страной-членом ЕС, потерявшей статус «консолидированной демократии». Первой, как вы, наверное, догадались, была Венгрия.

Страны Шенгена закрылись друг от друга. Это стало ударом не только для граждан, у которых начались почти фантомные боли и вернулся страх «а вдруг больше не откроют?», не только для молодежи, которая времен без свободы передвижения не знает, но даже для Европейской комиссии: потому что ситуация стрессовая. Плоха та организация, которая проваливает стресс-тест, а ЕС его, несомненно, провалил. Чтобы сохранить хоть какое лицо, Еврокомиссия издает свод правил по восстановлению Шенгена. На первом этапе страны с примерно одинаковой эпидемиологической ситуацией должны снять ограничения на передвижение между собой. И только на втором этапе будет восстановлено передвижение в рамках шенгенской зоны и за ее пределами.  Но когда начнется этот этап, пока неизвестно. Не дожидаясь решений Брюсселя, Латвия, Литва и Эстония заявили о восстановлении свободного движения внутри трех стран без необходимости проходить двухнедельный карантин. Франция и Великобритания согласились на безкарантинное передвижение для граждан своих стран. Парламент стран Бенилюкс (Бельгия, Нидерланды, Люксембург) работает над открытием границ между тремя странами. Больше подробностей о том, кто открывается для кого, в материале.

Сейчас стали настойчивее говорить о деглобализации: пандемия, мол, многим странам показала, как их ослабила глобализация. Когда, например, проявилась острая нехватка медицинских масок и выяснилось, что в больших количествах они производятся едва ли не в единственной стране мира – Китае, которому и самому нужны. То же касается индивидуальных средств защиты для врачей, аппаратов ИВЛ, субстанций для производства лекарств. «Мы должны выучить уроки этого кризиса, – говорит в интервью порталу politico министр экономики Германии Петер Альтмайер. – Например, в вопросе зависимости от одного поставщика в одном регионе». Сейчас в антиглобалисты записываются политики и экономисты, а слово «импортозамещение», над которым многие смеялись еще недавно, входит в моду по всему миру.