Медовый месяц между президентом Франции Эммануэлем Макроном – молодым, энергичным, амбициозным и, как очень быстро выяснилось, претендующим на роль лидера Европы – и канцлером ФРГ Ангелой Меркель – с одной стороны, с ролью такого лидера свыкшейся, с другой, с политического Олимпа уходящей и уход свой растягивающей почти до неприличия – был недолгим. Слишком разное у них личное будущее: один смотрит вперед, другая оглядывается на то, какой ее запомнят. Да и будущее Европы, как выяснилось, видят они по-разному. Хотя как бы они его ни видели, ясно одно: будущее Европы требует не просто переосмысления, но корректировки. Для этого Франция и Германия объединились и предложили, начиная с 2020 года, провести за два года серию конференций, чтобы общее будущее переформатировать – вплоть до внесения изменения в договоры, лежащие в основе ЕС.

«Мы готовы, Европа готова. Мое послание простое: давайте работать», –  говорит новая председатель Европейской комиссии Урсула фон Дер Ляйен. Она заждалась: ее комиссия должна была начать работать 1 ноября, но сумела только месяц спустя. Основные приоритеты работы обозначены: борьба с изменением климата, развитие цифрового общества и цифровой экономики и укрепление роли Европы в мире. Чтобы выполнить все свои обещания, Урсула будет жить прямо на работе: решила не арендовать служебную квартиру в Брюсселе, а ночевать в комнате для отдыха при рабочем кабинете. Амбициозные задачи требуют нетривиальных решений: пусть дома ее теперь не ждут.

3-4 декабря в Лондоне пройдет саммит НАТО. Для Лондона, пребывающего в решительном предвыборном настроении, но увязшего в вялотекущем Брексите, принять саммит НАТО – конечно, хорошо. Можно показать, что, выходя из одного союза, все же остаешься в другом. Попутно можно провести мысль о том, что НАТО важнее ЕС, а потому Великобритания остается в правильном союзе. Это актуально для Британии, но не слишком актуально для других, а потому предстоящий саммит ожидался не особо событийным: мол, поговорят о противостоянии российской угрозе, пообещают повысить выплаты в общий бюджет, заверят друг друга в приверженности пятой статье, и разойдутся с миром. Но примерно за месяц до саммита случилось интервью Эммануэля Макрона «Экономисту»: у НАТО, мол, «смерть мозга». Это ярко. Это смело. Об этом в ту же минуту заговорили все, кто знает, что такое НАТО, и у кого есть мозг. Лондонский саммит в перспективе перестал быть чередой предсказуемых речей и скучных банкетов, в нем появилась интрига.  

Въезжаем в Беларусь – туман. Едем по трассе – туман и пасмурно. Выглядываю утром из окна – пасмурно. «Как, - думаю, - хорошо, можно сидеть дома, пить кофе и писать, писать, писать. Отличная погода для работы». На самом деле все в жизни зависит от того, как к этому относиться. В Минск мы въехали на эвакуаторе: примерно в середине пути, в Польше, сломалась машина. Едем и смеемся: никогда еще такого не было, чтобы не машина нас, а мы ее везли, но все в жизни случается в первый раз. Неприятно, конечно, но все поправимо, главное – вот мы, вот наш настрой. Правильный. А погода? Тут все зависит, о какой погоде мы говорим. Я – о чешской. Pohoda, как я выяснила в процессе изучения языка, одно из ключевых понятий чешской культуры, которое одним словом перевести невозможно.

В 1992 году работа Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории и последний человек» произвела фурор в мире. Особенно сильно, как мне кажется, она отозвалась в Восточной Европе. За три года до этого там прокатилась волна революций. В 1991-м распался Советский Союз, жизнь миллионов людей изменилась кардинально и навсегда. И тут – Фукуяма, который говорит: вот же он, конец истории: распространение в мире либеральной демократии западного образца символизирует конечную точку социокультурного развития человечества. Выше, дальше и свободнее – некуда. Отныне все правительства будут формироваться, исходя из этой ценности – либеральной демократии. Исторические события, конечно, все еще будут происходить, но идеологическое противостояние заканчивается, потому что всем ведь очевидно, какая идеология победила. Войн и революций больше не будет, пророчествовал Фукуяма, и пугал: искусству и философии – тоже конец. Как оказалось, пугал зря. Но и радовался тоже зря. 

Пока у нас борются за авторок, фотографок и модераторок, доказывая, что называть женщин в профессии именно так – не просто круто, но и гендерно правильно, в Чехии спорят о том, имеют ли женщины право выбирать себе фамилию. Хотя «авторки», «модераторки» и «фотографки» у них давно есть.

На прошедшей в Праге международной конференции «Европа без железного занавеса: 30 лет свободы» символ революции, лидер «Солидарности» и бывший президент Польши Лех Валенса был категоричен: «Мы вырвали зубы русскому медведю. Остальным потом уже было легче с ним бороться». Но даже если Валенсе и приятно напомнить всем о том, кто был первым (а ему, несомненно, приятно), сегодня результаты революций устраивают не всех. Включая самого Валенсу. Сегодня у многих бывших соратников по борьбе разные взгляды – на свои страны и вызовы, которые стоят сегодня перед ними, Европой и миром. Вот, например, президент Чехии Милош Земан, активно участвовавший в Бархатной революции 17 ноября 1989 года, решил не принимать участия в праздничных мероприятиях. Почему?